— Да, согласен, — сказал Гуменюк, убирая термос назад в сумку.

И два оперативника сели каждый в свою машину и разъехались в разные стороны. Гуров поехал в лицей, в котором уже был утром. Директора Ирину Разуваеву он застал на месте. Но когда спросил у нее, застанет ли он в кабинете учителя информатики, та отрицательно покачала головой.

— К сожалению, Федор Васильевич уже ушел, — сказала она. — Я могу дать вам его номер телефона, и вы договоритесь о встрече…

— Хорошо, давайте, — согласился сыщик. — Но скажите: разве никто, кроме Самохвалова, не дружил с Игорем Башкировым? Мне нужен еще кто-то, кто мог бы о нем рассказать.

— Кто еще знал Игоря Витальевича? — сказала директор и задумалась. Затем тряхнула головой и произнесла:

— Да, есть еще один человек, который может что-то рассказать о погибшем. Это учительница биологии Елена Николаевна Пантелеева. И вам повезло в том плане, что Елена Николаевна сейчас еще в школе. Идемте, я покажу вам ее кабинет.

И Гуров снова вышел из кабинета в сопровождении директора и отправился в поход по коридорам. Кабинет биологии находился недалеко, на втором этаже. Они вошли, и Гуров увидел молодую, не старше тридцати лет, миловидную женщину, сидевшую за учительским столом и проверяющую стопку тетрадей.

— Елена Николаевна, здесь с вами хочет поговорить господин из полиции, который пришел в связи с гибелью Игоря Витальевича, — сказала директриса. — У него к вам несколько вопросов.

И Разуваева вышла.

— Вы меня простите, что я отнимаю у вас время, — сказал Гуров. — Но мне необходимо прояснить ряд моментов. Надеюсь, вы мне в этом поможете.

— Как я понимаю, отказаться от общения с вами я не могу, — отвечала Пантелеева. — Что ж, присаживайтесь и задавайте ваши вопросы. Хотя мне говорили, что днем вы уже беседовали с Самохваловым, и он вам все рассказал. А лучше Федора никто не знал Игоря Витальевича.

— Да, я беседовал с вашим айтишником, — сказал Гуров, садясь напротив Пантелеевой. — Но я бы не назвал его рассказ полным и искренним. Я побывал в квартире вашего погибшего коллеги, побеседовал с его соседями и выяснил любопытные подробности, о которых ваш Самохвалов ничего не сказал.

— И что же такого особенного вы нашли в квартире Игоря? — удивилась собеседница сыщика. — И что могли вам поведать его соседи?

— Например, я узнал, что ваш коллега Башкиров жил не по средствам, — отвечал Гуров. — Тратил большие деньги на угощение друзей, на другие цели. Вы случайно не знаете, где Башкиров мог добыть большие суммы, которые значительно превышали его зарплату?

Преподавательница биологии посмотрела на сыщика внимательно, вздохнула и сказала:

— Лезть в чужой карман не принято, и я никогда этим не занималась. Я никогда бы никому не стала говорить о делах Игоря, но сейчас все изменилось. Речь идет об убийстве, и теперь, мне кажется, я должна рассказать, что знала или о чем только догадывалась.

— Конечно, должны, тут и сомневаться нечего, — заметил Гуров. — Так о чем вы знали или только догадывались?

— Я видела, что у него есть какая-то вторая, тайная жизнь, о которой мы, его коллеги и даже друзья, не знаем, — объяснила Пантелеева. — Иногда мы с ним шли вместе с работы — мы живем недалеко друг от друга, — и по дороге Игорь часто заходил в магазин и покупал дорогие вина и коньяки. Самые дорогие, какие мы в нашей семье не можем себе позволить. Да и никто в нашей школе не может. А пару раз он со мной советовался, какие духи лучше подарить девушке. Он в духах совершенно не разбирался, и я ему подсказала… Это были самые дорогие духи, которые на тот момент имелись в бутике.

— Вы знали девушку, которой предназначались эти духи!

— Там была не одна девушка. Я почти никого из них не знала. Но одну, с которой Игорь завязал роман в последний год, я хорошо знаю. Это наша выпускница Настя Зеленова. Когда я узнала об их связи, я возмутилась. Я ему сказала, что Настя — еще совсем ребенок, ей еще восемнадцати нет… Но он заявил, что это очень серьезно, что это настоящее, сказал, чтобы я не лезла в его жизнь.

— А вы, Елена Николаевна, были девушкой Башкирова? — спросил Гуров.

Задавая этот вопрос, Гуров был готов к тому, что преподавательница биологии возмутится, не станет отвечать и вообще выгонит его из кабинета. Однако он ошибся. Учительница усмехнулась и ответила:

— Зачем лукавить? Да, мы были близки какое-то время. Но, видимо, для него это не было «настоящее», которое он искал. И мы расстались, но остались друзьями.

— Понимаю, — кивнул сыщик. — В таком случае ответьте, пожалуйста, на вопрос, который я уже задал в начале нашей беседы. Где Башкиров брал такие деньги?

— Этого я не знаю, — призналась учительница. — Но точно знаю, что у него была какая-то жизнь, которую он скрывал от нас всех. Он часто исчезал куда-то по вечерам и не объяснял, куда и зачем. И по некоторым признакам я поняла, что из этих отлучек он возвращался с деньгами. Он несколько раз звонил мне уже за полночь, говорил, что надо встретиться, что у него был удачный день. Он за мной заезжал, мы ехали в круглосуточный магазин, и Игорь набирал там всего самого дорогого — и выпивку, и фрукты, и закуски…

— Вы сказали «он заезжал», — заметил Гуров. — На чем заезжал — на такси?

— Зачем же ему такси? У него была своя машина, даже две машины. А вы не знали? Одна — новенькая «БМВ» — была зарегистрирована на него, она стоит возле его дома. А вторую, «Субару», он зарегистрировал на имя своего бывшего ученика Коли Тарасова. Кстати, с Колей связан еще один любопытный факт. Примерно неделю назад я случайно встретилась с Колей на улице. И он рассказал, что Игорь — ну для Тарасова он остался «Игорь Витальевич» — просил его о защите. Дело в том, что Николай активно занимается карате, у него высокое звание в этом спорте. Я стала расспрашивать, о какой защите идет речь, от кого надо защищать Башкирова. Оказалось, что Коля ничего толком не знает. Он смог мне рассказать только, что Башкиров ему позвонил, голос у него был встревоженный, и спросил, может ли он рассчитывать на помощь Коли в опасной ситуации. Но когда Коля спросил, в чем состоит опасность, Игорь ничего не сказал, сказал только, что все потом объяснит.

— А позже он этому Коле Тарасову не звонил?

— Насколько я знаю, нет.

— Вот что, Елена Николаевна, —